О САДАХ

САД И КУЛЬТУРА ЕВРОПЫ

История стилей садово-паркового искусства теснейшим образом связана с другими искусствами — прежде всего со стилями в поэзии и пейзажной живописи. Иногда «садовые идеи» появляются и за пределами садоводства — и не только в поэзии и живописи, но также в философии, физике и даже в политике. Ограничимся в наших наблюдениях над «значимыми» моментами в садово-парковом искусстве только европейскими материалами и начнем со средневековья.

САДЫ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

Первооснова и образец всех садов, согласно христианским представлениям, —

рай, сад, насажденный богом, безгрешный, святой, обильный всем, что

необходимо человеку, со всеми видами деревьев, растений, и населенный мирно

живущими друг с другом зверями.

Средневековье видело в искусстве второе «откровение», обнаруживающее в мире

мудрость, гармонию, ритм. Эта концепция красоты мироустройства выражена в

ряде письменных произведений средних веков — у Эригены, в «Шестодневах»

Василия Великого Василия Великого и Иоанна Экзарха Болгарского и мн. др.

Все в мире имело в той или иной мере многозначный символический или

аллегорический смысл, сад же — это микромир, подобно тому, как микромиром

являлись и многие книги. Поэтому сад часто в средние века уподобляется книге, а

книги (особенно сборники) часто называются «садами»: «Вертоградами»,

«Лимонисами», или «Лимонариями», «Садами заключенными» и пр. Сад следует

читать как книгу, извлекая из него пользу и наставление. Книги носили названия

также «Пчел» — название, опять-таки связанное с садом, ибо пчела собирает свой

мед в саду.Небольшой фруктовый сад внутри монастырского двора был

символом рая. Он часто заключал в себе и монастырское кладбище.

Каждая деталь в монастырских садах имела символическое значение, чтобы напоминать монахам об основах божественного домостроительства, христианских добродетелях.

Особый характер носили сады в замках. Они находились обычно под особым

наблюдением хозяйки замка и служили маленьким оазисом спокойствия среди

шумной и густой толпы обитателей замка, наполнявшей его дворы. Здесь же

выращивались как лекарственные травы, так и ядовитые, травы для украшений и

имевшие символическое значение. Особое внимание уделялось душистым травам.

Их душистость отвечала представлениям о рае, услаждающем все чувства

человека, но другой причиной их культивирования было то, что замки и города,

вследствие низких санитарных условий, были полны дурных запахов. В

средневековых монастырских садах сажались декоративные цветы и кусты,

особенно вывезенные крестоносцами с Ближнего Востока розы. Иногда здесь

росли деревья — липы, дубы. Вблизи оборонительных укреплений замка

устраивались «луга цветов» — для турниров и светских забав. «Розовый сад» и «луг

цветов» — один из мотивов средневековой живописи XV—XVI вв.; мадонна с

младенцем чаще всего изображалась на фоне сада.

САДЫ ПОЗДНЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

В позднее средневековье появились «сады любви»: сады, предназначенные для

любовных уединений, свиданий любящих, а также просто для отдыха от шумной

придворной жизни. Здесь музицировали, вели беседы, читали книги, танцевали,

играли в различные игры, среди которых выделялись шахматы и «мельница».

Судя по частым изображениям садовых работ, сады тщательно возделывались,

грядки и клумбы заключались в каменные защитные стенки, сады окружались

либо деревянными оградами, на которых иногда писались красками изображения

геральдических знаков, либо каменными стенами с роскошными воротами.Прекрасное описание позднесредневекового сада мы находим в Третьем дне

«Декамерона» Боккаччо.

САДЫ РЕНЕССАНСА

В ренессансных садах воплотилась преобразованная природа с преобразованным и

освобожденным человеком. Главным стал человек в подчиненной ему и его разуму

природе. Человек не только идеализировал природу, но и считал себя способным

улучшать ее, выявляя в ней ее идеальные свойства.

Петрарка считал сады прежде всего источниками радости. Он создавал

собственные сады и писал, между прочим, своему другу из ссылки вблизи

Авиньона в 1336 г.: «Я создал два сада, которые нравятся мне чрезвычайно. Я не

думаю, чтобы им были равные в мире»

Три характерные черты свойственны садам ренессанса. Первая — это новое

обращение к античности (к античности, как мы теперь хорошо знаем, в

своеобразной форме обращались неоднократно и в эпоху средневековья). Вторая

— это значительная секуляризация символико-аллегорической системы садово-

паркового искусства. Третья — это расширение на новой основе архитектурной

стороны садов. Все эти три черты отразились на всех последующих стилях

европейского садово-паркового искусства.

В прямоугольных зеленых кабинетах ренессансных садов можно было уединиться,

читать, размышлять или беседовать с друзьями. Они были изолированы и

посвящены каждый своей теме. В некоторых был устроен лабиринт с тем или

иным аллегорическим значением, в другом — плодовый сад, в третьем были

собраны душистые растения

САДЫ БАРОККО

Основной принцип садоводов барокко был тот же, что и в поэзии барокко.

Характерные черты садового искусства барокко — обилие каменных

произведений на террасах: опорных стен, фонтанов, павильонов, аллегорических

фигур, нимф, сатиров, богов и богинь, балюстрад, лестниц, садовых театров и

туфовых ниш, сложно извитых аллей, огромных урн и другой садовой

орнаментики. Все это играло большую роль, чем грядки, партеры, цветы и

отдельные деревья в предшествующих стилях

Одно из главных отличий садового барокко от садового ренессанса заключалось

также в появлении в садовом искусстве иронического элемента, создание

собственной мифологии (собственных систем символов и аллегорий) чисто

эстетического порядка. Характерной деталью садов барокко было устройство так называемых «театров».

Садовый театр состоял из полукруглой декоративной стены, обычно с туфовыми

нишами, в которых размещались статуи.

С этим же «театральным» характером барочных садов связана и другая их черта —

стремление к музейности, стремление превращать сады в своего рода

кунсткамеры, выводить в садах редкие растения, особенно редкие плоды. Сады барокко XVII в. полны разнообразных эмблем и «иероглифов». Забава

неожиданно становится из обычного ребуса нравоучением, назиданием. Сад надо разгадывать, как ребус. В садах барокко

были аллегории рек, морей, изображения морских божеств. Барокко — это первый из стилей, который довел увлечение садами почти до

фантастических размеров, а затраты на устройство дворцовых садов почти сравнял

с затратами на постройку самого дворца.

САДЫ ГОЛЛАНДСКОГО БАРОККО

Голландские сады еще больше подчеркивали характерный для барочных садов

элемент иронии, шутливости, увеселительности. Голландские сады располагались

на террасах, разделенных на «зеленые кабинеты»: один был посвящен душистым

цветам, другой — плодовым растениям, третий — лабиринту, фонтанам и т. д.

Каждый кабинет отделялся от другого балюстрадами.

В голландских регулярных садах дворец обычно не занимал центрального

положения, а располагался сбоку, в углу сада, с фасадом, сплошь закрытым

деревьями. Другая черта голландских садов — обилие цветов.

САДЫ КЛАССИЦИЗМА

Для французского классицизма, в отличие от голландского барокко, было

характерно стремление к парадности, к раскрытию видов на дворец и от дворца,

использование ровного рельефа, без уступов, осевое деление сада, с весьма

широкой центральной аллеей, с симметричным построением обеих частей сада, в эстетике он имеет прямую параллель в «Поэтике» Буало.

НАЧАЛО И ПРОИСХОЖДЕНИЕ ПЕЙЗАЖНЫХ САДОВ

Нет сомнения в том, что следует различать пейзажные парки вообще от

пейзажных парков романтизма, в частности. Последние — только разновидность

и углубленное развитие первых.Пейзажные сады существовали, в сущности, еще в эпоху Ренессанса. Регулярные сады ренессанса очень часто бывали окружены более или менее упорядоченной природой. От этой внешней садовой зоны регулярная часть ренессансного сада была обычно отделена изгородью, но это не означало, что владелец регулярного

сада был полностью равнодушен к тому, что представляла собой окружающая

регулярную часть естественная местность.На красоту «естественной» природы Италии постоянно обращали внимание и

художники, и поэты (в частности, Петрарка).

Пейзажный сад представлял собой только второстепенную и отдаленную от дома

владельца часть его имения. В ней располагались не только фруктовые сады и

огороды, хозяйственные постройки, но и прогулочные дорожки. Хозяйственные

же угодья, помимо своих утилитарных назначений, имели и эстетические

функции — естественно, иные, чем регулярная часть сада.

«Пейзажный парк», в собственном смысле этого слова, появился в литературе

раньше, чем в натуре. «Естественный» садовый пейзаж прообраза всех садов — рая

— описан еще в четвертой книге «Потерянного Рая» Мильтона: натурально

текущие ручьи, естественные озера, холмы и долины, открытые луга, контрастные

виды. Сад — часть природы,а не противоположность природе

САДЫ РОКОКО

Эпоха Рококо была очень кратковременной, и, по существу, стиль рококо был только разновидностью великого стиля барокко. Однако в садовом искусстве стиль рококо сыграл значительную историческую роль, явившись непосредственным предшественником стиля романтизма и как бы связующим элементом между

регулярными садами барокко и садами романтизма. Ирония превратилась в шутку, орнамент измельчал, развлекательность стала приятностью, интерес к природе приобрел

пасторальный характер и т. д. Для рококо в целом характерна наклонность к идиллии, к небольшим галантным празднествам (вместо величественных праздников барокко и классицизма). В рококо уже вступает в силу любовь к меланхолии на фоне природы и к сельской жизни, ставшая типичной для последующего романтизма.

Обратим внимание на такую особенность, которая получила большое развитие в

рококо: детали сада перекликались с убранством комнат, садовых дворцов. Сад

отражался в зеркалах, повторялся в мотивах орнамента.

САДЫ РОМАНТИЗМА.

Романтизм не просто сохранял природу, но также преобразовывал ее, как

преобразовывали природу и все другие стили в садах и парках. Все в романтическом саду подчинялось, однако, эмоциональным переживаниям личности, соединялось с образами поэзии, литературными мотивами, темами путешествий, воспоминаний.Совпадения в

мироощущении, настроении, движениях природы и души — вот что главное в

романтизме. Природа и пейзаж ценны постольку, поскольку они истолковывают

состояние души. Романтиков интересуют пустоши, пустынные берега озера или

реки, природа повседневная, «нагая» природа. Между природой и человеком

протягиваются прочные связи.

Характерная черта предромантических и романтических парков — это появление

большого числа храмов, беседок, хижин, посвященных романтическим темам.

Уединение в садах стало не средством к философскому углублению в суть

природы, а целью и даже самоцелью: состоянием самоуглубления, прекрасным

самим по себе.

Изобретательность в сочетании коротких надписей достигает в романтизме

высокого искусства, эпитафии и надписи на памятниках получают большое

распространение в самой поэзии.

В области чувств, к которым все более и более обращаются как литература, так и садовое искусство,также характерны переходы от одного чувства к другому или к настроениям,

которые не могут быть ясно определены.

Меланхолия была связана с определенными временами года и суток. Для нее

наиболее характерны были осень и вечер. В садах и парках для меланхолических

размышлений отводились наиболее тенистые места парков. Среди дикого леса и в

тени вековых деревьев располагались памятники умершим друзьям и

родственникам.

О принципах, на которых основывалось устройство романтических садов, можно

было бы писать очень много. Не только можно, но и нужно, ибо именно

романтические сады сыграли огромную роль в развитии русского садового

искусства, с одной стороны, и русской поэзии, литературы — с другой.

Садовое искусство не только само по себе представляет некоторый синтез

искусств, испытывает на себе воздействие философских, поэтических,

живописных, архитектурных идей, но активно отражается в многосторонней

жизни культуры, живет в произведениях поэзии, прозы, живописи. И вместе с

тем оно решает экологические проблемы в глобальном масштабе. Недаром

писатели, поэты, философы представляли себе идеальную жизнь, как жизнь в

саду — в той природе, которая не просто служит человеку, эксплуатируется им,

дает ему материальные блага, а находится в союзе с человеком, обогащается им и

расцветает.

САД И КУЛЬТУРА РОССИИ

Распространено представление, что в Древней Руси существовали только

хозяйственные сады. Такое представление укреплялось мнением, вернее —

предрассудком, что плодовые деревья и кусты не могли служить украшением, и

наличие их в старых садах представлялось указанием на то, что эти сады были

преимущественно хозяйственными

САДЫ МОСКОВСКОЙ РУСИ

Сады в древнерусских представлениях были одной из самых больших ценностей

вселенной. Обращаясь к своему читателю и риторически спрашивая его, для кого

созданы в свете наилучшие явления, Иоанн Экзарх в «Прологе» к «Шестодневу» на

одном из первых мест после неба с его солнцем и звездами указывает сады.

Образ сада постоянен в православных хвалебных жанрах, в гимнографии — в применении к богоматери и святым. В «Изборнике 1076 года»

говорится о садах, стоящих в «славе велице». Образы сада и всего того, что саду

принадлежит (цветы, благородные деревья и пр.), часто встречаются в

древнерусской литературе и всегда в «высоком» значении. Эти образы

принадлежали к первому ряду в иерархии эстетических и духовных ценностей

Древней Руси. Особенное значение в Древней Руси имели монастырские сады. Монастырские сады помещались в ограде монастыря и служили как бы образами рая. В «Слове о погибели Русской земли» в кратком перечислении красот, которыми «украсно украшена» была Русская земля, говорится и о «виноградах обительных», под которыми имеются в виду монастырские сады. Начиная с XIV в. помимо устройства садов внутри монастырей, огромное значение приобрел сам выбор местности для монастыря в лесах, на берегах рек и озер. Этот выбор диктовался развившимися в XIV в. на Руси представлениями, что только первозданная природа безгреховна, упорядочена самим богом, гармонирует со стремлением к совершенствованию.

С XVI в. начинается период освоения окружающей природы: с ним связаны имена

Пафнутия Боровского, Филиппа Колычева на Соловках, Никона в Ферапонтовой

монастыре и др. Преобразование окружающей монастырь природы особенно

распространяется в монастырях, так или иначе следующих религиозным

концепциям Иосифа Волоцкого. Сперва благоустройство окружающей природы

носит художественно-утилитарный характер (эстетический момент, как мы уже

отмечали, неотделим от утилитарного; строительство плотин, садков для рыбы,

каналов, устройство огородов и фруктовых садов и пр.), но при Никоне в XVII в.

появляются устройства чисто эстетические и символические; в Ферапонтовом

монастыре на Бородаевском озере Никон строит остров в форме креста: Никон

как бы «христианизует» природу, не удовлетворяясь теми символами и

поучениями человеку, которые природа, согласно «Физиологу» и другим

древнерусским «природоведческим» сочинениям, естественно содержит ему в

назидание.

С раем в Древней Руси ассоциировались не только монастырские сады, но и

загородные местожительства князей. Так, например, загородное место под

Киевом, называвшееся Раем, было у Андрея Боголюбского; у Даниила Галицкого

и Владимира Васильковича Волынского был на горе на берегу озера город Рай.

«Красный» (то есть красивый) сад упомянут в Ипатьевской летописи под 1259

годом: князь Даниил Галицкий «посади же и сад красен». Об огромном

количестве государевых садов в Москве и Подмосковье в конце XVII в. (что само по

себе свидетельствует о наличии большой и длительной «садовой» традиции) дает

представление хранящаяся в Рукописном отделе Государственного Исторического

музея рукопись — «Список дворцовых садов на Москве и в Московском уезде

дворцовых сел» (1705). есть при этом одно чрезвычайно важное замечание: для XVII века, «удивление было равносильно красоте»

Уже по нему мы можем догадываться,

что эстетика русского XVII века была близка к барокко, так как последнее всегда

стремилось поражать, изумлять, разнообразить впечатления, множить «курьезы»,

раритеты, создавать «кунсткамеры» и т. д.

Сады в Москве и под Москвой были не только для красоты, от них получали

плоды и ягоды.. Плодоносность была одним из элементов садовой эстетики во все века. Плод считался таким же красивым, как и цветок,— красив видом и вкусом.

Особенно много усилий делалось, чтобы пересадить в московские

сады виноград. И это потому, что виноградное дерево считалось деревом райским,

как и яблоня.

Архитектура в конце XVII в. стремилась быть «ненатуральной», «потешной», как

бы игрушечной. В церквах эта «игра» была «серьезная»; в садах же и прудах

Кремля — несерьезная. Но в обоих случаях цель была оторвать человека от

«естественного» уровня, заставить его ощутить нереальность реальности, победить

в нем чувство приземленности. . Проблема преодоления пространства всегда была на Руси одной из особенностей восприятия окружающего мира. Она проступает в скорых

передвижениях, в постановке высоких церквей и колоколен, издали видных.

ПЕТРОВСКИЕ САДЫ

Особый интерес Петра I к садам голландского барокко вовсе не объясняется

только «благодаря сходству природных условий» Голландии «с местностью

Петербурга, а главным образом потому, что уже в детстве Петр привык к московским

садам, испытавшим сильное влияние голландского барокко.

Вполне понятно, что Петр на всю жизнь сохранил особое отношение к садам и,

пытаясь перестраивать русский быт, начал именно с садов и посылал за границу

людей учиться голландскому садовому искусству.Фактическая история устройства садов при Петре I довольно хорошо изучена.Он сохранил, в частности, голландскую приверженность к цветам.

Барокко из «школьного» XVII в. стало при Петре просветительским. С первых же

лет строительства Летнего сада в Петербурге Петр I озабочен его скульптурным

убранством,

идеологический замысел — внести в

мировоззрение посетителей элемент европейского, светского отношения к миру и

природе.

Именно поэтому в 1705 г. в Амстердаме была издана по приказанию Петра на

русском языке книга «Символы и эмблемы», затем неоднократно

переиздававшаяся. Книга эта давала образцы для символической системы садов,

садовых украшений, фейерверков, транспарантов, триумфальных арок,

скульптурных украшений зданий и т. д. Это был «букварь» новой светской

образованности, сменившей существовавшую до того церковную.

Его Летний сад был

своего рода академией, в которой русские люди получали начатки европейского

образования. При всем их «учительном» характере петербургские сады сохраняли вместе с тем и свой развлекательный, «потешный» характер, столь типичный для голландского

барокко.

Большой простор для барочных шуток давали фонтаны. Здесь следует напомнить

о различных «водяных курьезах» в Петергофе — «шутихах», «фаворитном

фонтане», «забавном фонтане», «Егерской штуке», «Пирамиде».

ПЕЙЗАЖНЫЕ ПАРКИ РОКОКО И РОМАНТИЗМА

На русском языке идеи садово-паркового стиля в

стиле «питореск», как он первоначально назывался в России, впервые были

изложены в книге «Опыт о расположении садов. Переведено с аглинского языка»,

изданной в Петербурге в Шляхетском корпусе в 1778 г

В идейно-стилистической стороне пейзажных парков следует прежде всего

отметить близость их к рококо, а затем — романтизму.

Павловский парк, хотя и принадлежит к типичному проявлению

предромантизма в садово-парковом искусстве, сохраняет, однако, и элементы

рококо, где переход к «пейзажности» был очень характерен

В садах рококо очень сильна роль имитации действительности различными «обманками», оптические фокусы — все это типичные черты садов рококо, впитавших в себя и опыт итальянского ренессанса

Гораздо большее значение, чем рококо, в пейзажных садах имел романтизм.

Романтические сады заняли в культурной жизни начала XIX в. одно из

первенствующих мест. Пейзажный романтический парк — это не просто

воспроизведение природы, близость к природе. Важнее говорить о другом — о

близости пейзажных парков к пейзажной живописи.

Важные сведения о том, как практически осуществлялось в России

проектирование и устройство садов, сообщает в своих знаменитых «Записках» А.

Т. Болотов. Тема сочетания счастья и смерти широкой полосой проходит через все

изобразительное искусство и литературу эпох рококо и романтизма.

Тема смерти, вводимая через ее атрибуты: мавзолей, гробы, урны, опрокинутые

факелы и пр.,— присутствует и в знаменитом описании Павловского парка у В. А.

Жуковского:

И вдруг пустынный храм в дичи передо мной;

Заглохшая тропа; кругом кусты седые;

Между багряных лип чернеет дуб густой

И дремлют ели гробовые.

≪Славянка≫

К чувствам, возбуждающим в садах поэтические настроения, относится, по

представлениям конца XVIII — начала XIX в., прежде всего меланхолия.

Для меланхолии необходимо прошлое, воспоминание о прошлом и прежде всего,

как это выясняется из всего, что составляло меланхолическую особенность

романтических садов,— дума об умерших друзьях и родных.

Мария Федоровна в своем «Розовом павильоне» стремилась отметить пребывание

в Павловске поэтов, писателей и художников. Для посетителей в «Розовом

павильоне» предназначался альбом, в который заносили свои впечатления от

парка: художники писали небольшие акварели и делали зарисовки, поэты

вписывали стихи или размышления. В «Розовом павильоне» собирались по

воскресеньям и читали свои стихи: Нелединский-Мелецкий, Гнедич, Плещеев, И.

И. Дмитриев, С. Н. Глинка, Батюшков, Державин, П. А. Вяземский, Жуковский,

Карамзин, Крылов... Сад как бы «освящался» памятью о своих посетителях, не был

безразличен к своей поэтической истории.

Поэзия Пушкина лицейского периода полностью соответствовала вкусам новых

«литературно-мемориальных» парков своего времени. Садовое искусство второй

половины XVIII и первой четверти XIX в. было рассчитано на то, чтобы населить

парки различными мемориями личного и исторического характера.

Пушкинские «Воспоминания в Царском Селе» говорят о памятниках

Екатерининской военной славы, об обелисках и колоннах, воздвигнутых в честь

побед русской армии и флота.

Если в эпоху Барокко деревья группировались в боскеты, то в романтических

садах особое значение приобретает единственное и уединенное дерево —

преимущественно дуб. Его уединение иногда на вершине Парнаса (здесь оно было

особенно желательно) — романтической формы эрмитажа,— среди поляны, на

берегу вод (тут играло свою роль и его отражение), или, если дерево было старым,

то в тесном окружении молодых деревьев, особенно ценилось в эпоху

Романтизма.

Дуб стал любимым насельником романтического парка не только потому, что он

«долгожитель» среди деревьев и, следовательно, свидетель прошлого, но и потому

еще, что он не поддается стрижке, как липа; дуб — индивидуальность, которую в

эпоху Романтизма стали особенно ценить не только в людях, но и в самой

природе.

Еще в XVIII в. известный английский садовод Стефан Свитцер в книге «Образы

садов» защищает старые деревья от вырубок. Лучше спалить собственный дом,

пишет С. Свитцер, чем срубить старое благородное дерево, вырастить которое

можно только годами и столетиями.

РУССКИЕ УСАДЕБНЫЕ САДЫ

А. Т. Болотов наглядно описывает в «Жизни и приключениях Андрея Болотова,

описанных самим им для своих потомков», выработку русского стиля паркового

искусства. Новые усадебные сады он называет англо-русскими или русско-

английскими. Характерные особенности русских усадебных садов определились в

конце XVIII и начале XIX в. Происхождение их было в России не столько

английское, сколько немецкое

Вблизи дома владельца располагался цветник. Цветник с его обычно

архитектурным построением связывал архитектуру дома с пейзажной частью

парка. Обязательным было выращивать в цветнике, наряду с яркими цветами,—

душистые. Цветник мог представлять собой остатки регулярного сада. На русские

помещичьи сады из регулярных стилей садоводства особенно повлияло

голландское барокко (с середины XVII в. и до середины первой половины XVIII в.)

и рококо с его полупейзажной буколичностью. Французский классицизм не

прижился — ни в царских парках, ни тем более в садах среднего дворянства.

Помпезный французский классицизм требовал слишком больших пространств

перед домом и служил не столько для отдыха, сколько для пышных приемов.

Деревья в России перестали стричь очень рано, и если в конце XVIII и начале XIX

в. еще стригли кусты, то только вблизи дома. Если сад и парк разбивали в конце

XVIII и начале XIX в.— в эпоху Романтизма, то вблизи дома кое-какие намеки на

регулярность сохраняли: считалось неудобным непосредственно переходить от

архитектуры к свободной природе. Около дома сажались цветы в правильно

оформленных клумбах. Мало этого, прямые и узкие аллеи углублялись от дома на

значительное расстояние и составляли обычно его самую характерную

особенность — прямые, но нестриженые и с такой тесной посадкой лип, к какой

обычно в Западной Европе не прибегали. Делалось это в русских усадебных

парках, чтобы дать спокойный приют птицам. Аллеи лип бывали действительно

темные и прохладные. Кроме аллеи, устраивались и «зеленые гостиные»: липы

тесными рядами сажались вокруг площадки, где можно было поставить стол и

скамейки-«сиделки». Исключение делалось только для широких подъездных

дорог, которые обсаживались не только липами, но и дубами...

Между аллеями темных лип, стоявших темной стеной и дававших густую темную

тень, бывал и подлесок, где укрывались соловьи. Подлесок никогда не вырубался

сразу, как говорил мне замечательный знаток русских усадеб, хранитель

тургеневской усадьбы Спасского-Лутовинова Борис Викторович Богданов.

Подлесок вырубался в одном месте и оставлялся в другом — пока не подрастет эта

птичья защита. В Спасском-Лутовинове среди тенистых деревьев росли незабудки

и ананасная земляника.

Сады не служат больше для украшения придворного быта, для ассамблей, приема

гостей, повышения престижа хозяев. Мы можем сейчас любоваться садами только

через призму времени, и при этом они требуют сложных объяснений, знания

мифологии. Сады стоили владельцам огромных расходов, подчас сотен

садовников, оранжерей, теплиц, питомников.

Сады пережили богатую жизнь, отразили в себе различные садовые стили,

обстроены постройками, не согласующимися с их первоначальными планами.

Как же быть с остатками дошедшего до нашего времени садово-паркового

великолепия? Ни в одном искусстве вопрос о сохранении его памятников не стоит

так сложно и не требует от хранителей такой общей эстетической культуры,

знания истории искусств (при этом всех искусств) и такого умения соединять свои

знания с общим интеллектуальным отношением к прошлому.

Возвращать сады ко времени их организации (а сады сажались «на вырост») или к

поре их наивысшего процветания? Возможно ли полностью омолодить

стареющий организм, вернуть его в обстановку старых эстетических и

натурфилософских представлений, в обстановку исчезнувшего быта, забыть о том,

что в садах существует множество исторических наслоений, множество

поэтических воспоминаний?

Вырубить старые деревья и посадить на их месте молодые, чтобы восстановить

«вид»? Но это будет другой «вид». Сад утратит свою документальность. Да и

немыслимо убрать из сада разновременные садовые постройки, скульптуры,

памятники, каждые из которых имеют свою эстетическую и историческую

ценность. Сады растут и постоянно меняются, меняются и коренным образом

посетители, весь садовый быт. Изменился социальный строй, с которым были

связаны наиболее прославленные из садов. Нет уже ни монархов и помещиков с

их садовыми развлечениями, ни сотен садовников и садовых рабочих.

Экзотические растения давно перестали быть экзотическими и иначе

воспринимаются.Исчезли многие сорта цветов. Изменились представления об идеальном мире —

Эдеме, изменилась «философия природы», которую сады представляли. Многие

из садов стали элементами городской архитектуры. Их старые и высокие деревья

играют роль своеобразных городских стен.

Я думаю, главная беда наших реставрационных работ вообще связана с

неправильным пониманием того, что такое реставрация. Реставрация — это не

возвращение памятнику его первоначального вида. Попытки вернуться к

первоначальному виду сопряжены обычно с субъективными истолкованиями

этого первоначального вида, с современными нам представлениями о красоте и

пр. В реставрациях такого рода больше всего появляется ошибок и

невосполнимых утрат. Надо вернуться к первоначальному определению

реставрации, принадлежащему «классику» реставрационного дела в нашей

стране академику И. Э. Грабарю. Он считал, что реставрация — это продление

жизни памятника — жизни эстетической, исторической, просто «физической»,

материальной. Но сад к тому же — это и весь «садовый быт», связанный с

социальным строем своей эпохи. Но, может, можно возродить хотя бы часть сада

— его внешний облик?

Восстанавливать первоначальный вид наших исторических памятников просто

невозможно, за очень редкими исключениями, как невозможно подменить

исторический документ его копией или макетом. Ведь памятники, а сады и парки

тем более, «живут», меняются, обрастают пристройками. Убирать эстетически

ценные наслоения разных эпох просто невозможно. Разросшийся парк

приобретает новую, свою красоту, и нет нужды и права убирать эту красоту ни с

исторической, ни с эстетической точек зрения. Тем более что «начинать все

сначала», сажать новый парк и разводить новый сад можно не непременно на

старом месте, а делать это на новом.

дворцу фон, просто заполнить пустое место. Например, Т. А. Васильев изобразил

Время уничтожает, но время же сохраняет.

Красота, умирая, творит новую красоту. Регулярные сады сажались с расчетом на

их будущий рост. Не следует возвращать красоту к ее младенческому возрасту —

это и невозможно. Надо уметь находить в старости свою красоту и поддерживать

связь новой (а по существу, старой) красоты со старой (а по существу, юной,

младенческой) .